Сеньор Менегетти, чем обусловлен Ваш интерес к России?
— Дядя, которого я любил больше других, был направлен Муссолини в составе итальянского корпуса на войну против России. На фронте он моментально заболел, а когда вернулся, с восхищением рассказывал о множестве вещей, которые понял здесь, рассказывал о великой России. Даже те, кто, как он, были потерпевшими поражение солдатами потерпевшего крах режима, были влюблены в Россию. С рассказами о вашей стране я живу с детских лет.
Я родился в очень бедной семье и вырос в комнате без окон размером три на четыре метра, и первой моей школой жизни была улица. В 13 лет я хотел получить ответы на вопросы, мучившие меня. Это было непросто: в тот момент, в 1940–е годы, сосуществовали коммунисты, фашисты, разные идеологии… Мое первое реальное знакомство с Россией состоялось во время правления Горбачева. Это было трудное время для страны, но в ней и тогда теплилась надежда, и я знал, что со временем здесь будет место силы. Более 10 лет назад я сказал себе, что будущее за Россией, Бразилией и Китаем.
Многие жители России настроены гораздо пессимистичнее Вас и видят свое будущее за рубежом.
— Вы даже не можете представить себе, с какими проблемами сталкивается сейчас старушка Европа. Будущее находится на территории Российской Федерации. Вы должны внимательнее присмотреться к вашему миру, потому что будущее — здесь. Если Москва — это в первую очередь действие, яркое мощное действие, то Петербург — это мысль, рациональность, трансцендентность. Лучше смотреть на Россию не с критикой, а с анализом возможностей, с вопросом, как можно помочь этой великой земле развиваться, расти, крепнуть.
Вы видите плюс России в том, что она не похожа на Европу или США. Но наши лидеры хотят, чтобы Россия шла по пути Соединенных Штатов. Значит, они ведут Россию не туда?
— Я не согласен, что Путин и Медведев пытаются каким–то образом подыгрывать Соединенным Штатам. На мой взгляд, они научились дипломатической игре, которую разыгрывают в том числе и с США. Все то, что вы видите вовне, — лишь игра, а внутри они уже приняли четкое решение относительно единства Российской Федерации. Они абсолютно не хотят, чтобы Россия повторила судьбу Европы или Соединенных Штатов. Меня очень радует этот их опыт. Вы увидите, что у России будет получаться все лучше и лучше. Когда Путин задумал создать БРИК, я подумал, что политическая элита России нашла свою дорогу. США со времен Рейгана пошли по дороге, которая приведет их к краху. И кризис наиболее ярко проявился, когда Америке уже больше нечего стало воровать. Европа переживает особые сложности с теми типами демократии, которые мы видим, и лучшие предприниматели уже находятся за пределами Европы.
Какой диагноз вы бы поставили российским олигархам?
— Начнем с того, что они потеряли довольно большое количество денег как в Европе, так и в Соединенных Штатах. Они просто попали в ловушку финансовой логистики и логистики, связанной с налогами. Они наивно пошли на Запад, и, на мой взгляд, после того, как они потеряли там много денег, Путин пытался вернуть богатства на российскую территорию. Но я за то, чтобы не осуществлять по отношению к олигархам легальную вендетту. Как показывает мировой опыт, ни к чему хорошему это не приводит.
На сегодняшний день лучше прийти к какому–то синтезу, к гармоничному соглашению, без того, чтобы слишком сильно углубляться в прошлое. Если начать их слишком сильно атаковать, используя знания об их ошибках прошлого, в Россию никогда не вернется то богатство, которое они вывезли. Они могут и оказать сопротивление, которое может вылиться в странные войны внутри страны — то под маской «Аль–Каиды», то под маской чеченских войн. Нужно некое соглашение между олигархами и правительством, которое позволит им выйти на легальный уровень.
Вам кажется, что психологически сами олигархи способны вернуться? Ведь они уже ощущают себя гражданами мира.
— Нет, они страдают. России настоящему русскому всегда будет не хватать. Они думали, что они уедут из страны и их признает Запад, и вознесет их, и сделает значительными. Это было то, чего им не хватало в России. Но заграница их использовала до тех пор, пока могла использовать их деньги. Но в то же время никогда не подчеркивала их личную значимость. К тому же есть вот эта европейская наглость. Европейцы хорошо умеют брать русского, потому что он – мешок с деньгами. И при этом продолжают говорить «русский олигарх», «русский»…
Когда эмигранты-олигархи смотрят на Россию, они знаю где-то внутри себя, что ошиблись. Ощущение похоже на то, когда человеку не хватает матери. Я был знаком с некоторыми из них и скажу, что в них есть эта раздвоенность. Они не достигли своей реальной ценности, остались в состоянии фрустрации.
Приведу пример. Возьмем футболиста, который играет за «Барселону». Предположим, он уезжает из Испании, его перекупает какая-то маленькая команда в Японии. В этом случае он терпит крах – потому что крупной личности необходима ее страна. Если он едет в другую страну – должна быть причина, по которой он туда едет. Этой причиной может быть стремление усилить свою страну.
Вы считаете, что наука сегодня находится в состоянии кризиса, резко затормозив свое развитие в сравнении с первой половиной ХХ века. Есть ли, однако, какие-то предпосылки к возрождению?
— Пока будет превалировать капитализм в типологии Соединенных Штатов, возможностей для настоящего развития наука не будет. Ученые есть, но у них нет возможности самореализации. Есть крупные нефтяные компании, фармацевтические дома, и, чтобы, не дай Бог, не потерять рынок, они уничтожат любые возможности для науки. Нужно прекратить это насилие, а на это способны только талантливые предприниматели. Именно от них в большей степени зависит развитие науки сейчас, а не от ученых. Крупные предприниматели могут помочь, но им нужна мотивация. Нужно объяснить им, что наука, ум для них – это бизнес. Тогда все изменится.
*Фотографии — Дмитрий Терновой.
